Я уже однажды подмечала: если запросить информацию, Вселенная ее предоставит. Когда я собралась в аспирантуру, я четко знала, что собралась за информацией. Я перестала писать стихи и во мне, наряду со злостью, поднималось множество мучительных вопросов: что это за дьявольщина -- поэзия? Как она устроена? Как работает? Переживания и жажда удержать то, чем не можешь обладать, постепенно росли в интерес, в желание понять и познакомиться. Что ж, раз я не могу писать, значит, буду изучать. Расшифровывать. Одомашнивать. Рассматривать тонкую архитектуру в строках и словах. Мне ведь и клиент попался под стать -- все поэты как поэты, писали как бог на душу положит, а Гумилев нет, Гумилеву надо было разбирать те стихи по косточкам. Надо было создавать целый "Цех поэтов", муштровать там молодежь, чтобы самому, самому докопаться до истинной природы стихосложения...

А эта книга попала ко мне случайно. Однажды в июле я разгуливала себе по торговому центру в Сочи и обнаружила там "Читай-город", сетевой магазин, известный мне по московским похождениям. От Сочи сложно ожидать книжной феерии, но... Филологическая полка оказалась приличной, хотя и маленькой: Лидия Гинзбург, Юрий Лотман, лекции Набокова по литературе. Нора Галь и Корней Чуковский с их трудами по алхимии перевода. А еще "Поэзия и сверхпоэзия" Михаила Эпштейна, единственный экземпляр, в отличие от остальных. Не скажу, что он был выбран мной наугад -- нет, напротив. Эпштейн мне знаком по магистерскому курсу литературы, благодаря трудам о постмодернизме. Но прочитав аннотацию, я сразу поняла, что эта книга будет у меня настольной. И что ждала она именно меня. Я специально заходила в этот же магазин сейчас, зимой -- авторы и книги остались фактически те же. Но другого экземпляра "Поэзии и сверхпоэзии" не было. 

Читала я ее медленно -- она так восхитила, что хотелось растянуть удовольствие. Далеко не каждая художественная книга производила на меня такое сильное впечатление. Далеко не каждый автор обладает таким легким, но в то же время полновесным стилем. И вот теперь я дочитала. И это все. Когда я закончила последний абзац, первой моей мыслью было -- дальше можно не учиться. Второй -- мне нужно учиться еще лет сто, чтобы все осознать в полной мере. Эта книга разрешает многие противоречия. Объясняет смутный импульс искать поэтическое начало во всем. Поэзия у Эпштейна -- это Абсолют, Душа мира, его атомы и частицы. И, выходя за пределы поэзии словесной, она расширяется до таких масштабов, что становится и жизнью, и жизнетворчеством, и философией, которая это все обобщает и обосновывает... Но тем не менее остаются еще вопросы, множество вопросов. Силлабо-тоника стареющих профессоров культурологии и верлибры молодых творческих блогеров уже не дают полноценной поэтической картины. Есть что-то еще. Если поэзия больше слов (а это определенно так!), то у нее очень много каналов и ответвлений, куда можно и нужно направить внимание. Это касается и поэтов, и читателей, и исследователей. Филолого-философский "телескоп" Эпштейна именно тем и замечателен -- подобно снимкам "Хаббла", открывающим взору многообразие космоса, он открывает неизведанные возможности, горизонты поэзии и саму поэзию провозглашает космосом. А это значит, что она никогда не исчерпается. И во мне тоже.