В последнее время все больше проясняю многие мучившие вопросы. В частности, один особенно болезненный - почему я перестала слышать стихи, как раньше. Хоть друзья и родственники продолжают [незаслуженно] величать меня поэтом, хоть я по-прежнему отношусь к действительности с поэтическим упоением, источник, из которого когда-то били ключом внезапные четверо- и больше-стишия, иссяк. Можно было, конечно, смириться с тем, что у меня изначально не было никакого поэтического дара, и закрыть тему. Но кто смирится с таким выводом? Только очень мудрый человек. А я стала искать ответ и нашла сейчас, когда решила перечитать свой маленький несостоявшийся паблик. Глядя на свои строки, я вспомнила, что всегда испытывала тот типичный страх, что "лучшие слова в лучшем порядке" уже пришли и это - максимум, который я могу выдать. Разумеется, они были несовершенны, и я понимала это уже тогда. Но мне казалось, что даже это, шероховатое и сырое - наивысший подарок, который нужно оберегать. Все сказанное, думалось мне, должно быть обосновано, иметь причину быть сказанным. А раз причина найдена и лучшие слова уже использованы, то это обязывает. И я цеплялась за свои стихи, стремилась слишком крепко привязать их к себе и слишком трепетно относилась к каждой строчке, к каждой рифме, к каждой удачной метафоре. Слишком любила то, что уже было написано, а не то, что могло прийти следом. А теперь я отпустила все свои предыдущие строки. На самом деле они не нуждаются ни в кураторстве ни в оправдании. Они просто приходили, я их записывала и это не значит, что они - наивысший результат, за который нужно цепляться. Пусть теперь они будут самоценны и независимы, как "янтарь и цедра" у Пастернака. Сад не заботится о плодах, которые падают с его ветвей в конце лета. Не буду заботиться и я.