Моя любовь – непослушный ребенок, периодически доводящий свою мамочку до слез. Каждый раз, когда она нашкодит, я ставлю ее в угол. На месяц, на год, на два. И она стоит там, терзается презрением разочарованного родителя, что-то шепчет, размазывает слезы по щекам. Я изредка поглядываю на нее, и обузданная, наказанная, она кажется мне безобидной и даже незаслуженно изгнанной. Но я напускаю на себя строгость и гоню от себя внезапное сожаление: если ее выпустить, она снова будет беситься, непременно что-нибудь разобьет и тогда... тогда все повторится, и мне в очередной раз придется посадить ее под арест.
Всхлипывая все реже, она успокаивается. Тихо сидит в уголке своей комнаты, не смея меня беспокоить. А потом… клеит мне нелепые крылья из воска и перьев – вот, держи, мама, только не сердись на меня. И я смягчаюсь. Я снова прощаю ее и позволяю ей играть, мазать лицо и зеркало моей помадой, танцевать на кровати. И сама танцую вместе с ней. И мне так хорошо, что она со мной – моя плоть и кровь, мое лучшее творение. Следя за ее гипнотизирующими жестами, я забываюсь и думаю: "Боги, как же я могла держать тебя взаперти все это время?!"
Пусть она бьет и ломает все, что угодно. Стоя в углу, разве научишься этим волшебным танцам?
