понедельник, 29 февраля 2016 г.

Пробуждение весны

Мое любимое, никогда не устану его постить во всех блогах и соцсетях.

Вчера мой кот взглянул на календарь
И хвост трубою поднял моментально,
Потом подрал на лестницу как встарь,
И завопил тепло и вакханально:
"Весенний брак, гражданский брак
Спешите, кошки, на чердак!"

И кактус мой – о, чудо из чудес!
Залитый чаем и кофейной гущей,
Как новый Лазарь, взял да и воскрес
И с каждым днём прёт из земли всё пуще.
Зелёный шум... Я поражён,
"Как много дум наводит он!"

Уже с панелей слипшуюся грязь,
Ругаясь, скалывают дворники лихие,
Уже ко мне зашёл сегодня "князь",
Взял тёплый шарф и лыжи беговые...
"Весна, весна! – пою, как бард,
Несите зимний хлам в ломбард".

Сияет солнышко. Ей-богу, ничего!
Весенняя лазурь спугнула дым и копоть.
Мороз уже не щиплет никого,
Но многим нечего, как и зимою, лопать...
Деревья ждут... Гниёт вода,
И пьяных больше, чем всегда.

Создатель мой! Спасибо за весну!
Я думал, что она не возвратится,
Но... дай сбежать в лесную тишину
От злобы дня, холеры и столицы!
Весенний ветер за дверьми...
В кого б влюбиться, чёрт возьми?

Саша Черный, 1909

пятница, 12 февраля 2016 г.

Ante Lucem

Люблю последний зимний месяц - короткий, воздушный, наполовину весенний трикстер-февраль. Однажды я писала, что в самом его имени есть что-то отдающее надломом. И ведь правда, звучат все "надломные" звуки в шумной февральской уборке: треск льда, скрип открывающихся деревянных окон, хруст разгибающегося после неподвижности сустава. Услышав их понимаешь: зимний кусок года уже до отказа наполнился снегом и тьмой, набух, отяжелел и вот-вот отвалится. 
Февраль - это поворот на светлую сторону, выход из глубины на поверхность. Природа еще толком не проснулась, но к ней уже тянет - и не спрятаться, а вылезти и с шумом вдохнуть. Ветер совсем другой по текстуре и на вкус. Кажется, все твое существо оживает, начинает течь и циркулировать, как сок в глубине березы. Начинает хотеться нового и непременно самого свежего: зелени и воды, движения и порыва, мест, слов, песен. 
Февраль - молниеносное осознание пробуждения, ударяющее в голову за секунду до того, как зрачок встретится со светом.


вторник, 2 февраля 2016 г.

Местность, куда, как мышь, быстрый свой бег стремишь.

(#lategram)

О моей криофобии ходят легенды, но никто не знает, что очень редко, наверное, раз в году мне все-таки хочется холода, чистого и натурального, не зараженного городской лихорадкой. Видимо, в ритуальных крещенских прыжках в прорубь что-то есть, и мое longing for cold – это своего рода длинный прыжок в снежное море очищения и ясности. 
В последний январский понедельник город накрыло белым тюлем – снег обволакивает улицы и площади, оседает на лобовых стеклах, воротниках и ресницах. Работники в оранжевых жилетках сметают его в подобие замызганных терриконов и посыпают тротуары солью. А я смотрю на закутанный в белое покрывало фонтан в ботаническом саду. Здесь, вместо вычищенных дорожек, всюду высятся сугробы по колено. У меня замерзли ноги, пока я ждала троллейбус, и мне начинает казаться, что сейчас я врасту в эти сугробы и навечно застыну под боком у выстриженных кустов. В полумраке стеклянной пирамиды видны силуэты экзотических растений, которые даже не подозревают, как холодно на улице, и тянутся вверх, к свету, как будто растут на своей жаркой родине. Если я не согреюсь, можно будет зайти к ним, в оранжерею – там всегда тепло и воздух переполнен влагой. Но пока я сворачиваю в буковый лес, точнее в его маленький образец. Здесь нет посетителей – ни школьников с санками, ни прогуливающихся пенсионеров, ни родителей с колясками – только ряды стройных сизых стволов. Кое-где на ветках остались пожелтевшие листья, не сорванные осенним ветром. Снежные крупицы ударяются о них, нарушая мягкую зимнюю тишину едва слышным шорохом. За белым маревом не видно конца леса и можно представить, что он тянется вдаль на километры. Снег очень глубокий, и чем дальше я иду, тем больше согреваются ноги, прокладывая импровизированную тропинку. Так, сквозь сугробы и буковые колонны я выхожу к обрыву. Днепр густо посыпан сахарной пудрой, а мой берег спрятан за жемчужно-серой мглой. Эта мгла скрашивает и оглушает все – очертания города, шум трассы, движения и суету. Но нет более спокойного места, чем этот заснеженный сад, и он снова уводит меня вглубь, мимо магнолий и сирени, прямо к сумрачным башням разлапистых елей. В хвойном лесу еще тише и спокойнее, чем в буковом. Вообще хвойные – идеальные спутники зимы. Когда вокруг пусто и холодно, среди них уютно, как в спальне с задернутыми шторами. Закрыв глаза я с наслаждением думаю о том, что скоро на смену сонному спокойствию придет совсем другое, шумное и пьянящее время. И поэтому – как хорошо, что сейчас тихо и свежо, что снег просачивается сквозь плотные еловые лапы и ложится в их тени выстиранными до хруста простынями. Каждая веточка сейчас смотрит свои самые сладкие сны, а я брожу по темно-зеленому лабиринту и улыбаюсь в самой сладкой из реальностей.